• Вход
    • Во сне и наяву

    Маленький росток набирает силу ещё под землёй. Совсем крохотный, он появляется на свет, пробиваясь сквозь твёрдую землю. Всеми своими силами он тянется к солнцу. Из-за ещё неокрепшего корня его качает и сгибает ветер. Его поливают проливные дожди, и сжигает палящими лучами солнце, но, несмотря ни на что, он продолжает расти.

    Женя открыла дверь и вошла в прихожую. Повесив пальто и быстро взглянув на себя в зеркало, она ушла в свою комнату, зашвырнула в угол сумку, легла на диван и закрыла глаза.
    Школа. Уроки. Телевизор. Как всё достало.
    В последнее время она перестала делиться своими проблемами с мамой, почти перестала общаться с одноклассниками. Не хотелось ничего делать. Даже подходивший к концу учебный год теперь мало волновал.
    Женя села и, подумав, что от школы её ничто не спасёт, пошла делать уроки. Уже который раз она сидела дома почти весь день одна. Родители возвращались под вечер, но Женя не возражала, ей, скорее, даже нравилось быть одной.
    Первой пришла мама. Она почти сразу же ушла на кухню, чтобы успеть приготовить ужин к приходу мужа. Уже оттуда она прокричала:
    -Какие новости в школе?
    Женя оторвалась от геометрии, повертела в руках карандаш и задумчиво на него посмотрела. Сначала она хотела прокричать что-то в ответ, но, вспомнив о больном горле, сама отправилась на кухню.
    -Чего?
    -Я спрашиваю, какие новости в школе, - повторила мама, активно помешивая что-то на сковородке.
    -А… Надоело учиться. Но, думаю, это не новость.
    Мама сурово посмотрела на Женю.
    -По-прежнему скатываешься? Хотела бы я знать, как ты собираешься поступать в институт?
    Опять… Женя думала, что они уже достаточно говорили на эту тему. Она решила, что это - риторический вопрос, и поспешно удалилась обратно в комнату.
    Вскоре пришел папа, и все сели ужинать.
    В одиннадцать Женя вспомнила про недоделанный английский, потом она
    подумала, во сколько ей надо вставать утром, собрала сумку и легла спать с чистой совестью.

    Женя проснулась от жуткой боли во всём теле. Она тихо застонала и открыла глаза.
    Ничего. Только темнота. Женя присмотрелась и увидела, что она лежит почти на голом полу в каком-то подвале. Она пошевелилась и, наконец, поняла, что является источником боли – острый камень, который впился в спину. Женя повернулась на бок и вытащила камень из-под подстилки, на которой она лежала. Пол был сырым и очень холодным. Только сейчас она почувствовала озноб, который как будто пронзил её насквозь.
    Где-то недалеко открылась дверь, и послышались шаги. В подвал вошёл солдат, Женя поняла это по военной форме. Она села на полу и испуганно посмотрела на него. Он был небольшого роста, с серьёзным лицом и живыми глазами. Увидев Женю, он обрадовался.
    -Так ты очнулась? Ну, слава Богу. А то уж я, честно говоря, не знал, что делать. Врач я плохой, да и лекарств не достать.
    Женя смотрела на него чуть ли не с ужасом.
    -Ты кто? – почти прошептала она.
    В ответ солдат засмеялся, но как-то невесело.
    -Я-то? Имя-то моё тебе ничего не скажет. А так, называй Владимиром.
    Женя кивнула.
    -А тебя как звать?
    -Женя, – сказала она неуверенно, сомневаясь, стоит ли называть своё имя.
    -Евгения, стало быть.
    Владимир подошёл и сел рядом. Женя отодвинулась к стене, по-прежнему испуганно смотря на него.
    -Что ж ты пугливая-то такая, а? Ты не сомневайся, я – русский. Да и нас здесь никто не найдёт. Ну, ежели специально искать будут, то… Да кто ж нас искать-то будет? Верно я говорю?
    Женя находилась будто в оцепенении. Её точно сковало страхом. Страхом перед неизвестностью того, о чём говорит этот незнакомый человек. Наконец она выдавила из себя:
    -А вы… меня знаете?
    -Теперь-то вроде знаю, – шутливо сказал солдат, и лицо его помрачнело. - Знаю, что обломком придавило, да взрывом оглушило так, что ты сознание потеряла.
    - Взрывом? – машинально переспросила Женя.
    -Взрывом, – повторил Владимир.- Там-то я и нашёл тебя. А ведь могли бы и другие найти. Повезло… Да ты, я смотрю, везучая – не засыпало тебя, – он немного помолчал. - Одна ты там лежала. Никого больше не видать было. Семья-то твоя где? Одна что ли была?
    Женя закрыла глаза и мысленно пожелала, чтобы всё исчезло.
    -Я… я ничего не помню.
    Владимир взглянул на неё с сомненьем:
    -Э… Да тебе, видать, память отшибло. Да ты ложись, ложись. Не бойся, да ни о чём не думай. Память-то, она сама по себе вернётся. Хотя, - добавил он совсем тихо, -может, оно и к лучшему. Может, лучше и не помнить ничего. Да ты отдыхай. Выздоравливай.
    Женя не заметила, как улетучился её страх. Ей почему-то вдруг захотелось доверять этому человеку.
    - А я болела? – поспешно спросила она.
    - Болела, – усмехнулся Владимир. – Болеть-то не болела, а вот бредила. Да и горела, как в лихорадке. Сейчас-то ты как?
    - Холодно, – пожаловалась Женя.
    - Да, холодно. На пол-то я постелил, чего было. Ты уж извини. Ну, так мы тебя быстро согреем. Кипяток могу сварить, если хочешь.
    Владимир встал и направился к другой стене подвала. Только сейчас Женя заметила довольно большую кучу хвороста и помятый котелок, чёрный от копоти.
    Владимир быстро развёл небольшой костёр прямо на каменном полу, и в подвале стало теплей. Потом он ушёл за водой, а Женя сидела у огня, осторожно подкладывая сухие веточки. Сидела просто так, ни о чём не думая. Скоро вернулся солдат, неся котелок, полный воды. Женя заметила, что он хромает на одну ногу.
    - Вы ранены?
    - Так, - он поморщился. – Осколком зацепило, – он помолчал. – Друга у меня тогда убило.
    Владимир отвернулся и вдруг быстро, но с чувством тихо заговорил:
    - Да если бы у меня тогда была граната, да я бы этих немцев!... – он опустил голову, – А меня… Меня только зацепило, – почти прошептал он с горечью, но потом словно опомнился.
    - Да вот, вода уже закипела, – он зачерпнул железной кружкой и подал Жене. – Ты пей. А я уж после тебя. Кружка-то только одна.
    Женя осторожно отхлебнула и обожгла язык. Владимир сидел и смотрел на неё.
    - Ну что, теперь лучше?
    Она улыбнулась.
    - Да, спасибо.
    Вдруг он вскочил и всплеснул руками.
    - Да что ж это я?! Болван эдакий! Сам не вспомнил, да и ты ничего не сказала. Есть-то хочешь? Дурак – я, дурак. Спрашиваю ещё!
    Он схватил на вид очень старый грязный рюкзак и вытащил оттуда какую-то тряпицу, бережно развернул её и протянул Жене. На тряпице что-то лежало.
    - Печенье? – удивлённо спросила Женя.
    -Галеты. Да ты бери, бери, не стесняйся.
    У Жени вдруг проснулся зверский аппетит. Она взяла одну галету, к которой прилипли крошки от махорки.
    -Они твёрдые, – добавил Владимир,- а ты размачивай их в кипятке.- В самый раз будет.
    Пока Женя ела, он всё говорил что-то, но она его уже не слушала. У неё появилось очень странное чувство. Чувство, как будто это всё уже было, как будто она всё это видела, но очень давно. Так давно, что уже ничего не помнит.
    Владимир вдруг замолчал и внимательно посмотрел на Женю:
    -Ты, вот что, ложись, поспи. А мне тут сходить, разведать кое-чего надо. А ты спи, тебе сейчас сил набираться надо.
    Он ушёл, а Женя снова легла. Несмотря на то, она даже не вставала, она почему-то чувствовала невероятную усталость. Надо было обдумать всё, что с ней произошло, но думать не было сил. Она повернулась на бок и закрыла глаза.

    Громко запищал будильник, и Женя проснулась.
    Потолок. Белый потолок.
    Она повернулась к тумбочке и выключила будильник.
    Это был сон. Только сон.
    Женя встала и пошла на кухню. Странно, но облегчения она не чувствовала, даже осталось какое-то сожаление о том, что она больше не увидит этого доброго солдата и не сможет утешить его. Женя вспомнила холодный подвал, и её передёрнуло. Спина по-прежнему болела в том месте, куда во сне впился камень. Наверное, она просто неудобно лежала, когда спала. Всё ещё в пижаме, она вернулась в свою комнату, взяла сонник и села на диван. Полистав сонник и не найдя слово «война», Женя подошла к шкафу и принялась в нём рыться в поисках джинсов…. Война… Но ей ведь не война снилась. Конечно, Великая Отечественная, но военных действий там же не было. Значит, снилась не война. Но от этого на душе легче не стало. Наоборот, хотелось зарыться головой в подушку и плакать, плакать, плакать…
    - Женя, ты чего сидишь? Времени уже 15 минут, а ты ещё не собралась. Или ты в школу идти раздумала?
    Женя подняла голову и увидела маму.
    - Мама ты знаешь, мне такой сон приснился…
    - Некогда мне тут про твои сны слушать,- перебила её мама.- Я и так на работу опаздываю, - и ушла в другую комнату.
    Вечно так. Никогда она её не понимает.
    - Так что за сон? – из другой комнаты спросила мама.
    Женя встала.
    - Странный сон, очень чёткий. Знаешь, обычно снятся бессмысленные сны. А этот… Там всё было взаимосвязано.
    Мама взяла сумку и пошла в прихожую. Женя поплелась за ней.
    - Суп в холодильнике. Я вернусь поздно. Помой плиту. Да, и только попробуй завалить контрольную по физике. Ну, пока.
    - Ага, – мрачно сказала Женя, закрывая дверь за мамой. Она посмотрела на часы. 30 минут. На первый урок она опоздает. Но ей было всё равно.

    3 минуты первого. Она взглянула в окно, на соседний дом. Вот наглость! Все окна тёмные. Как будто там никто не учится. Уже первый час, а завтра химия. И так хочется спать. Женя решила, что химия – это не её призвание, написала шпаргалку и пошла умываться.

    Раздался сильный грохот, и Женя резко села. Сердце на секунду замерло и вновь забилось быстро-быстро.
    -Да ты не пугайся. Это в другой части города.
    Женя вздрогнула и повернула голову. Рядом сидел солдат и смотрел на неё.
    -Это взрывы? Взрывы в другой части города?
    -Да, бомбёжка. Точнее, артобстрел. Наши город отвоёвывают.
    -Наши, – повторила Женя изумлённо. – Наши бомбят город? А если до нас дойдёт?
    -Не должно. Ну, а если уж дойдёт… - он замолчал. – Надо уходить из города, – добавил он решительно. – Наших здесь почти не осталось. А если и остался кто – все по подвалам прячутся. Взвод наш отступил, похоже. Догнать бы их, да кто же знает, куда они пошли... Одни немцы кругом, - сказал вдруг он, и глаза его наполнились злобой. – Оцепили всё вокруг, так что и не выбраться отсюда.
    Владимир говорил и смотрел куда-то вперёд. Ей показалось, что он говорит не с ней, а как будто сам с собой.
    Он перевёл взгляд на Женю.
    - Ты не бойся. Мы с тобой вырвемся. Как только сил наберёшься, сразу и пойдём.
    Женя удивлённо посмотрела на солдата. Неужели он остаётся в осаждённом городе только из-за неё?
    - А как вы отстали от взвода?
    - Контузило меня. Снаряд рядом взорвался – вот и контузило, - сказал Владимир, смотря куда-то в сторону. – Сознание потерял, а когда очнулся, темно уже было, и наши все ушли. Я и заполз в подвал ночь переждать. Вот только винтовку тогда потерял, – Найти бы надо. А то, как же я без винтовки-то. Без неё я вроде, как и не солдат вовсе. Наутро я и пошёл её искать, а нашёл, вот тебя, – он усмехнулся.
    Жене вдруг стало ужасно жалко этого человека, который остался совсем один. Ей очень хотелось спросить про его семью, но она боялась. Может быть потому, что заранее знала ответ.
    - Спасибо, – сказала она.
    Владимир посмотрел на неё с удивлением:
    - За что?
    - За то, что спасли меня.
    Он улыбнулся.
    - Рано благодаришь. Благодарить будешь тогда, когда уйдём отсюда в другое место, где не будет уже этих фашистов.
    Минуту они сидели молча. Владимир задумался о чём-то, а Женя думала о том, что раньше она даже не подозревала о существовании таких людей, которые могут сделать так много для совершенно незнакомого человека.
    Неожиданно он встал.
    - Мне тут… сходить надо… Винтовку поискать, авось и найду. А ты тут пока одна посиди. Не испугаешься? Да ты не дрейфь – скоро уж пойдём. Денька так через два. Вот выздоровеешь – и пойдём. Так что ты давай… сил набирайся. А я скоро вернусь. Ненадолго, стало быть.
    Он повернулся и пошёл к двери, а Женя сидела и смотрела, как он уходит. Ей почему-то очень не хотелось, чтобы он ушёл. Может, просто оттого, что ей страшно было оставаться одной в этом тёмном подвале, когда снаружи идёт война.
    Женя ещё долго сидела так, думая о солдате. Интересно, кто он? Из какой семьи? Была ли у него своя семья? А, может у него и сейчас есть семья? Хотя… Наверное, он бы тогда рассказал.
    Наконец она отвлеклась от своих мыслей и только сейчас почувствовала, что ей опять стало холодно. Женя поёжилась и обвела взглядом подвал в надежде увидеть что-нибудь, чем можно было бы укрыться. Но укрыться было нечем. Поэтому она легла на свою подстилку и свернулась калачиком, думая, что это хоть как-то её согреет.
    Женя хотела заснуть, но спать не хотелось. Странно… Ей уже так давно не снились сны. Но это её не пугало. Её не пугало даже то, что она совсем ничего не помнит. Нет, конечно, что-то она помнит, только очень смутно. Помнит, что у неё была семья, но не помнит, какая. Помнит небо и много-много звёзд, которые были видны из окна. Помнит удар, какой-то мощный толчок. Помнит, что ей что-то очень долго снилось. А потом… потом этот подвал, и ужас от своей беспомощности.
    Женя вдруг обнаружила, что пока она размышляла, у неё так пересохло во рту, что уже казалось – язык начал распухать. Неужели прошло столько времени?
    Она встала и невольно покачнулась. Она и не думала, что ослабла настолько. Женя медленно подошла к котелку и заглянула внутрь. Пусто. Разочарованная, она снова села. Хочется пить. А выходить опасно и страшно. Но пить хочется нестерпимо, и неизвестно, когда ещё вернётся Владимир.
    Женя взяла котелок и решительно направилась к двери.

    Снаружи оказалось немногим теплее, чем в подвале. Ветер словно шатал Женю из стороны в сторону. Но первым, что заставило её пошатнуться, был свет. Яркий свет, хотя солнца не было видно из-за облаков
    Женя стояла в растерянности, не зная, куда ей идти. Кругом были одни развалины. И ни одного человека. Только тишина. Тишина, от которой можно было бы оглохнуть, если бы не ветер, который как будто завывает в ушах. Ей вдруг захотелось закричать, позвать на помощь или убежать. Убежать далеко-далеко отсюда. Забиться в угол и дрожать там от страха и одиночества.
    - Привет!
    Женя резко обернулась и увидела маленькую девочку лет 10-ти. Она почти вся с головы до ног была укутана в большую старую, протёртую, и в некоторых местах порванную шаль. Девочка была бледная и худая.
    - Ты ищешь воду?
    - Да, - машинально ответила Женя.
    - Это не здесь. Это с другой стороны. Пойдём, я тебе покажу.
    - А как ты узнала… что я ищу воду?
    Девочка посмотрела на котелок в жениной руке. Женя тоже посмотрела на него и смутилась.
    - Я тебя знаю. Ты – Женя?
    - А… - Женя запнулась, - откуда ты меня знаешь?
    - Этот солдат. Он рассказывал про тебя бабушке. Я тоже слышала. У тебя родителей убило?
    Словно поражённая, Женя молчала и смотрела на эту маленькую девочку, которая говорила тихо, почти совсем без эмоций и глядела Жене прямо в глаза.
    - Это ничего. У меня родителей тоже убило, только бабушка осталась. Мы не успели уйти, когда всех эвакуировали. Вы тоже уйти не успели?
    Жене почему-то захотелось отвести глаза, но ей было неловко.
    - Я… Я не помню. У меня… Я память потеряла. От взрыва.
    - А, – сказала девочка. - Понятно.
    - Я к вам шла, - продолжила она после короткой паузы, по-прежнему без выражения. - Бабушка подумала, что вам есть нечего, и просила передать вам…
    Она полезла за пазуху, вытащила что-то и протянула Жене. Пять картофелин. Маленьких, испачканных, но не в земле, а в чём-то другом. Но сейчас это не имело никакого значения. Женя, не отрываясь, смотрела на картофель и чувствовала, как болит от голода живот. Так хотелось протянуть руку и забрать их себе. Женя перевела взгляд на девочку. Она тоже глядела на картофелины. Женя вздохнула.
    - Бери, – сказала девочка, всё ещё смотря на картофелины.
    - А вы?
    - Бабушка говорит, у нас ещё есть. Ты слабая, а солдат ранен. Бери, – повторила она и сунула картошку Жене.
    Женя невольно взяла её и бережно прижала к груди одной рукой.
    - Спасибо, – пробормотала она.
    - У тебя выпадет сейчас. Держи двумя руками. Давай я котелок понесу, – сказала девочка и взяла котелок.
    - Вода вон там, – продолжала она. - Там труба. Её не всю завалило. Вода ещё течёт.
    Они пошли, а Женя думала о том, какая странная эта девочка. Такая маленькая, а уже…такая взрослая. Наверное, это самое ужасное, что есть в войне.
    Они пришли к какому-то разрушенному дому, из-под обломков которого торчала часть трубы. Из трубы тонкой струйкой текла, а иногда просто капала вода. Девочка наклонилась и поставила котелок под эту струйку. Они долго, молча, стояли, наблюдая, как медленно наполняется котелок.
    - Картошку лучше сварить, – сказала вдруг девочка. - Если печь – много сгорит. А если варить, кожура сохранится, – и снова замолчала.
    Женя взяла котелок.
    - Я, пожалуй, пойду.
    Девочка посмотрела на неё.
    - Да. Я тоже пойду. Меня бабушка уже ждёт.
    Женя хотела сказать ещё что-то, но девочка развернулась и быстро пошла. А она так и стояла с котелком и картошкой несколько минут. Потом она словно очнулась, опасливо оглянулась и торопливо зашагала к подвалу.

    Женя сидела в подвале и смотрела, как быстро загораются сухие веточки. Вода вскипела и уже начала остывать. Очень хотелось есть, но она решила дождаться солдата. Время тянулась так долго, что казалось, прошла, как минимум, неделя с тех пор, как ушёл Владимир.
    Вдруг скрипнула дверь, Женя подняла голову. В подвале стояла девочка. Выглядела она точно так же, как и прежде, только была ещё бледнее.
    - Там…там солдат. Он весь в крови. Его убили.
    Сердце словно оборвалось. Будто со стороны Женя услышала чужой глухой голос:
    - Где?..
    - Там. На развалинах. Я покажу.
    Женя не помнила, как она выбежала из подвала, не помнила, как понеслась по улицам. Вдруг она услышала голос, который раздался где-то сзади:
    - Да стой, стой. Это здесь.
    Женя резко остановилась и обернулась. Она не сразу заметила Владимира. Он лежал среди обломков, и из раны слева чуть выше живота всё ещё сочилась кровь. Женя почувствовала, как к горлу подошёл огромный комок, трудно было вдохнуть. У неё подкосились ноги, и она села рядом. Девочка стояла и смотрела на солдата. Вдруг она подошла ближе и взяла его за руку. Потом она посмотрела на Женю.
    - Он тёплый. Он ещё живой.
    Женя вскочила и приложила ухо к груди Владимира.
    - Живой, – сказала она радостно. - Живой! – и почему-то только сейчас из её глаз потекли слёзы.
    Женя обвела глазами развалины.
    - Его нужно перенести в подвал, – она посмотрела на девочку.
    Та кивнула, подошла и взяла солдата за ноги.
    Женя не понимала, откуда у неё взялись силы, ведь ещё недавно она и нескольких шагов не могла сделать, не покачнувшись. Но об этом она не думала. Она думала только о том, как можно вылечить Владимира, и не навредит ли ему ещё больше то, что они его так тащат. Женя взглянула на девочку. Было видно, что та выбилась из сил, но по-прежнему молчала.
    Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они добрались до подвала и осторожно положили солдата на подстилку, где прежде лежала Женя. Вытряхнув солдатский рюкзак, Женя обнаружила несколько небольших тряпиц. С помощью девочки она разорвала их на полоски и связала между собой. Намочив одну тряпку уже остывшей водой, дрожащими руками она кое-как промыла, заткнула и перевязала рану. От вида и запаха крови ей уже было плохо.
    Женя подошла к маленькому костру, который уже успела развести девочка, и в изнеможении села.
    - И что…что теперь делать?
    - Бабушка говорит, у каждого своя судьба.
    Женя вздохнула.
    - Значит…теперь…только ждать.
    Она посмотрела на девочку и только сейчас подумала, что до сих пор не знает её имени.
    - Как тебя зовут?
    - Кира.
    - Спасибо тебе, Кира. Одна бы я не справилась.
    Девочка внимательно посмотрела на Женю.
    - У тебя глаза слипаются. Иди, спи.
    Женя изумлённо взглянула на неё.
    - Да что ты. Как же я могу сейчас спать?
    - Ты устала. Иди, спи. Я тебя разбужу, если что-нибудь случится.
    Женя хотела что-то возразить, но у неё не было сил. Она легла у костра, где пол был теплее.
    - Я только лягу… Я не буду спать… - пробормотала она и сразу же уснула.

    - Женя! Ты весь день спать собираешься? Твой будильник звонил 20 минут назад! Если не хочешь опоздать в школу, тебе придется поторопиться.
    Женя приоткрыла глаза. Над ней стоял папа.
    - Да встаю я. Встаю уже, – проворчала она и повернулась на другой бок.
    Как ей не хотелось возвращаться снова в эту жизнь, где она совершенно бесполезна и никому, ну, почти никому не нужна. Да и ей, собственно, никто не нужен.
    Женя пошла на кухню, поставила на плиту чайник и села на стул. Странно, когда просыпаешься, то почти никогда не помнишь, что тебе снилось. А этот сон она помнила до мельчайших подробностей. Женя сидела и вспоминала, на глаза у неё навернулись слёзы.
    - Нет, он не умрёт. Он не должен умереть, – еле слышно прошептала она.
    - Что? Ты что-то сказала?
    На кухню зашла мама.
    - Да так, – Женя тяжело вздохнула. – Ничего.

    Весь день прошёл будто в оцепенении. Даже на уроках Женя не слушала учителей. А ведь уже май, и нахватать двоек было бы так не кстати. Но это её волновало сейчас меньше всего. Она думала о своём сне, который казался ей более реальным, чем её настоящая жизнь. Ведь там она испытывала такие яркие чувства, которых раньше ей ещё не доводилось испытывать. Все её обычные мелкие проблемы теперь казались бессмысленными и ничтожными. Но, тем не менее, почему-то наяву она чувствовала себя чужой и забытой, в то время как там, во сне она такой себя не ощущала. Там любой способен на всё ради практически незнакомого человека, а здесь даже у родителей не хватает на неё времени.
    - Женя! По-моему, ты сейчас не о биологии думаешь, – прервал её мысли учитель. – Не отвлекайся.
    Женя сделала вид, что слушает, но её мысли были далеко.
    Вдруг её соседка по парте обернулась и странно на неё посмотрела.
    - Что?
    - А? – Женя повернула голову. – Я разве что-то сказала?
    - Ты сказала: «Он может умереть». Кто? Кто может умереть?
    - А-а, – протянула Женя. – Никто.
    Она уронила голову на парту.
    - Никто, – тихо повторила она с отчаянием в голосе.

    Вечером вся семья смотрела телевизор. Шла какая-то патриотическая передача о Второй Мировой. Накануне 9 мая такая передача – каждая вторая. Рассказывали биографию сначала одного, потом другого героя Советского Союза. В конце передачи диктор сказал: «Мы гордимся нашими героями Великой Отечественной войны, потому что только благодаря таким людям нам удалось отстоять свою Родину».
    Женя фыркнула.
    - Неужели они думают, что гордиться нужно только героями, – мрачно сказала она.
    - Ну, нет, конечно, – мама выключила телевизор. – Гордиться надо всеми, кто воевал. Просто, герои – это те люди, которые отдали свою жизнь для того, чтобы жили другие.
    Женя с возмущением и непониманием уставилась на маму.
    - Значит, вы думаете, что самые обычные люди, которые жили во время 2-ой Мировой, но не отдавали свою жизнь во имя чего-то там, и жертвовали всем, что у них было, рисковали своей жизнью, осознанно рисковали ради других, - это не герои, и гордиться ими надо меньше, чем остальными?! Что вы вообще знаете?! – почти крикнула в отчаянии Женя и убежала в другую комнату.

    Уже поздно вечером Женя лежала у себя на диване, ворочалась с боку на бок и мучалась от бессонницы.
    Как хочется поскорее уснуть, чтобы снова очутиться в том мире, где она нужна, для того чтобы хоть как-то чем-нибудь помочь.
    Чтобы скорее заснуть, Женя представила себе звёздное небо. Тёмное, огромное, с миллионами крошечных точек, которые сверкают ярче солнца. Небо… Такое необъятное, такое бездонное, что, когда смотришь на него ночью, кажется, в него можно упасть и падать, падать, падать…

    - Проснись! Проснись!
    Кто-то тряс Женю за плечи. Она открыла глаза и увидела Киру. Женя мгновенно всё вспомнила.
    - Он очнулся? Очнулся?
    - Нет. Бомбить начали. А бабушка одна. Мне идти надо.
    Женя потёрла рукой глаза.
    - А. Да, конечно. Конечно, иди.
    Девочка тут же побежала к двери.
    - Спасибо, Кира! – еле успела крикнуть ей вдогонку Женя.
    Она повернулась и посмотрела на Владимира. Он по-прежнему лежал без сознания, и только перевязки стали красными от крови.
    Женя встала, разожгла небольшой костёр и согрела воду. Потом она взяла неиспользованную повязку, смочила её и положила на лоб солдату. Вряд ли это что-то исправит, но всё же… Неожиданно Владимир пошевелился, едва слышно застонал и открыл глаза.
    Женя тихо села рядом. Он посмотрел на неё и негромко сказал:
    - Вот я и вернулся.
    Женя улыбнулась сквозь пелену слёз, которая застилала ей глаза. Владимир снял повязку со лба и посмотрел на неё.
    - Вот… Вот, значит, как… Теперь…ты меня лечишь… - он посмотрел на Женю. - Спасибо, – сказал он серьёзно.
    Было видно, что он каждый раз делает усилие, прежде чем что-то сказать.
    - Не говорите ничего. Вам вредно, – сказала Женя, кусая губы, чтобы не расплакаться.
    Владимир приподнялся на локтях.
    - Будь осторожна… Всегда будь осторожна… Кругом немцы…Они патрулируют весь город… Обещай… Обещай мне, что выберешься отсюда.
    - Нет, – сказала Женя, едва сдерживая слёзы. – Мы уйдём вместе. Как только вы поправитесь и наберётесь сил.
    Он слабо улыбнулся, попытался сесть, но вдруг упал на подстилку, и взгляд его замер.
    Женя отвернулась и закрыла лицо руками. Так она сидела довольно долго, потом встала, отошла к другой стене, села на пол рядом с хворостом и машинально подбросила несколько веток в почти уже угасший костёр.
    Она не плакала, не пыталась бежать за помощью. Она просто сидела, прислонившись спиной к стене и обхватив колени руками. Сидела и смотрела в одну точку, не на костёр, куда-то дальше. Её взгляд ничего не выражал. Ни горя, ни ужаса. Никаких эмоций, ничего…
    Женя не знала, сколько времени она просидела вот так, только чувствовала, что у неё занемело всё тело. Она медленно вытянула ноги и случайно задела котелок, который стоял рядом с костром. Котелок слегка покачнулся и выплеснул воду на маленькие, но всё ещё мерцающие красными огоньками угли. Угли негромко зашипели, и струйка дыма поднялась в воздух, полетела и выскользнула в щель двери.
    Вдруг совсем рядом послышались шаги и чья-то незнакомая речь. Речь резкая и отрывистая. Дверь открылась, и в подвал вошли два человека. Оба в военной форме. В форме с какими-то странными крестами. У обоих в руках были автоматы.
    Женя встала и словно приросла к полу. Один что-то сказал и поднял автомат. Женя продолжала стоять, не двигаясь, и только в её глазах было немое отчаяние. Раздались выстрелы, и Женю отбросило к стене. Толчок… И тут Женя вспомнила всё. Вспомнила точно такой же толчок, но только от взрыва. Вспомнила, что, когда она была без сознания, ей снилось будущее. Там у неё была семья. Там она ходила в школу. И там она думала, что её настоящая жизнь – это только сон.
    Женя почувствовала, как у неё по спине течёт что-то тёплое, а внутри… Внутри только ледяной холод. У неё потемнело в глазах.
    - Это не сон, – прошептала она.
    Пол ушёл у неё из-под ног… И всё исчезло.

    Маленький росток набирает силу ещё под землёй. Совсем крохотный, он появляется на свет, пробиваясь сквозь твёрдую землю. Всеми своими силами он тянется к солнцу. Из-за ещё неокрепшего корня, его качает и сгибает ветер. Его поливают проливные дожди, и сжигает палящими лучами солнце. Но несмотря ни на что, он продолжает расти. Человек в больших военных сапогах идёт по дороге. Он не замечает ничего вокруг себя. Своим тяжёлым сапогом он наступает на маленький росток… …и идёт дальше.

    Автор: Тао
    Категория: Осенний конкурс

    Всего комментариев: 0
    Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
    Регистрация Вход